«Нашу дочку оживило чудо». Отец Петр и матушка Александра спасли двух детдомовских малышей

Дети в семье Удовенко (Саша – крайний слева, Нина – крайняя справа)

Фото: Личный архив

«Анкет миллион, а детей – нет»

Когда я начала встречаться с Петром, моим будущим мужем, мы сразу договорились о том, что у нас будут приемные дети.

Когда мы поженились, мне было 19, мужу 21. У нас сразу родилась дочка, надо было обустраивать быт, так что с приемными мы решили пока подождать. Как только у нас появились документы на собственный дом, мы в тот же день пошли в опеку и подали заявление.

Мы были готовы ехать за своим ребенком в любую область, хоть в Хабаровск, ведь найти приемных детей на юге России намного сложнее. Мы прошли тот же путь, что и другие приемные родители, когда анкет миллион, а детей нет.

Я обзванивала опеки, но в ответ слышала: «На ребенка выдано направление» и тому подобное. Мы решили объехать все доступные опеки в нашем регионе. Сначала посетили все опеки Ростовской области, потом собирались отправиться в Ставропольский край.

Я продолжала мониторить базы. Однажды я увидела фото Артема. Дело было в пятницу вечером. Понимая, что мальчик только что появился, и за выходные направление на него никто взять не сможет, говорю мужу: «В понедельник в 8 утра мы должны стоять у дверей регионального оператора Ростова, чтобы у них даже не было возможности ответить, что на него выдано направление».

И вот мы в опеке, взяли направление и отправились в детский дом. Мимо нас к заведующей провели полуторагодовалую девочку, с которой приехала познакомиться семейная пара.

У меня сразу возникло предчувствие, что они ее не возьмут. Изначально девочку я не хотела, но тут схватила мужа за руку и сказала: «Давай ее заберем!»

Отец Петр и матушка Александра с детьми. Приемных сына и дочку родители держат на руках

Фото: Личный архив

Ребенок-невидимка

На приеме у заведующей мы узнали, что у мальчика, за которым мы приехали, были острые инфекционные заболевания, которые могли стать угрозой нашим кровным детям. Она сказала, что не готова отдать его в нашу семью. Когда мы уходили, я спросила про девочку и услышала: «У нее свои проблемы».

Муж уводил меня за руку, а я кричала заведующей: «Позвоните нам, когда что-то будете знать про эту девочку!» Совсем скоро нам позвонили и сказали: «Заведующая хочет, чтобы Нина попала именно в вашу семью». Мы сразу же приехали и подписали согласие.

Проблемы с Ниной, о которых говорила заведующая, были связаны с тем, что она была ребенком без статуса семейного устройства, так называемым ребенком-невидимкой. Мама оставила ее в детдоме почти сразу после рождения под роспись о том, что попала в сложную жизненную ситуацию, а сама исчезла, поэтому суд провести было невозможно.

Александра с Ниной (слева – девочка в детдоме, справа – в семье)

Фото: Личный архив

«От нее как будто пахло болью»

Мы ходили к Нине почти каждый день. Она была очень травмированным ребенком, словно пропитанным горем, от нее как будто пахло болью. Девочка была как стеклянная, ходила как будто у нее не ноги, а костылики.

На первой встрече она упала мужу на руки и полтора часа кричала криком. Постепенно она стала оттаивать, но боль не проходила. Только на последней встрече – перед тем, как отправиться домой, она впервые улыбнулась кривой, робкой улыбкой.

Мы привезли ей музыкальную уточку, с которой она не расставалась. Когда Нину выводили к нам, она всегда одной рукой судорожно сжимала эту игрушку, испачканную в каше.

Почему дети не должны жить в детских домах? Основное зло в отсутствии любви. Мой муж, когда видит детский дом, говорит: «Вот оно, место боли и скорби». Разве человек может вырасти успешным и полноценным без любви?

Когда мы увозили Нину, эмоций у нее не было. Она качалась, ела печенье, вцепившись в свою любимую уточку, глаза были широко раскрыты. Дома у нее начались позывы на рвоту. Мне стало понятно, почему девочка в полтора года весила семь килограммов при росте 74 см.

Ее рвало все время: споткнулась, испугалась, начала есть, увидела еду. В результате я стала кормить ее по ночам, потому что Нина хорошо ела только тогда, когда у нее была полностью расслаблена нервная система. Я ставила будильник на ночь и давала ей еду каждые три часа.

Через пару месяцев она стала весить около 10 кг. Потом мы стали выстраивать более нормальный пищевой режим. Мы взяли Нину в декабре, а вопрос с едой решился только осенью. Зато сейчас она ест лучше всех.

Такой Нина стала сейчас

«У меня появилось молоко, и дочка стала оживать»

Адаптация Нины выразилась в гипернаблюдении. Она просто вжалась в меня, всегда находилась у меня на руках. Незадолго до ее появления я закончила кормить грудью сына, но девочка сама захотела взять грудь и снова вызвала у меня лактацию.

Я думала, что такие позывы могут быть только у новорожденных, но ребенок, который находится в депривации, живет на инстинктах. Несколько месяцев я кормила Нину грудью. Для всех нас это было на грани фантастики.

После этого дочка стала оживать, смелеть. К двум годам она перестала брать грудь. Это стало отправной точкой ее возрождения, как будто за счет грудного вскармливания она возместила все, что было ей необходимо.

«Мы не видели Сашу, знали: заберем»

О брате Нины Саше мы знали сразу, с того момента, как подписали согласие на Нину. Ему было почти шесть месяцев, он тоже был ребенком-невидимкой – то есть не имел статуса.

Когда мы забирали его сестру, нам сказали, что мальчика нам отдать не могут. Проходило время, и мы с мужем все время говорили о Саше.

В середине августа я узнала его местонахождение и позвонила в местную опеку, которая за него отвечала. Там очень удивились, узнав, что у мальчика есть сестра.

Мы не видели Сашу, не знали, что у него со здоровьем, но решили забирать его в любом случае, поэтому попросили опеку сообщить нам, как только его можно будет забрать. Опека зафиксировала нашу просьбу.

Саша в детском доме (слева) и в семье

«Произошла ошибка»

Наступил декабрь. Я регулярно просматривала базу данных. В тот день я неосознанно ждала подвоха. В пятницу вечером, когда база снова обновилась, я увидела анкету Саши.

В 17.45 дрожащими руками я набираю номер регионального оператора: «Это Саша или нет?» Оператор ушел от ответа. Тогда я звоню в опеку и спрашиваю, как так вышло? И мне отвечают:

— Так случилось, что мы отдаем его в другую семью.

— Мы же звонили, говорили что у нас его сестра, просили чтобы их не разлучали, и вы сказали, что приклеили мой номер и сведения о его сестре на его личное дело?!

— Произошла ошибка, мы просто забыли. Человеческий фактор.

Я бросила клич, рассказала об этой всем, кому могла. В результате огласки решить вопрос с устройством Саши в нашу семью удалось с помощью прокуратуры. Именно прокуратура остановила процесс любого устройства этого ребенка в семью до выяснения обстоятельств.

Нам тем временем необходимо было быстро собрать документы на Сашу. За их оформлением я отправила батюшку, потому что была истощена всей этой борьбой, а дома еще трое детей. Так вышло, что именно в тот день в опеке батюшка подписал согласие на Сашу.

Мы брали мальчика, ни разу его не увидев. Это был член нашей семьи уже заочно.

Поскольку прокуратура продолжала выяснять, что пошло не так, мы, приезжая на встречи с Сашей, чувствовали себя под постоянным наблюдением. Детский дом был в 250 км от нас, но мы не пропускали ни одного посещения.

«Мы хотим, чтобы вы верили в чудо»

Саша был очень недетдомовским ребенком: красивым, пышным, здоровым. Такой ребенок — мечта любого приемного родителя. Думаю, именно поэтому ему так быстро нашли семью, забыв о нас. Но для нас его здоровье было просто приятным бонусом – мы бы взяли его и так.

Перед Новым годом прокуратура решила сделать нам подарок и отдать Сашу. Они сделали все, чтобы ребенок встретил праздники в семье. Нам сказали: «Мы хотим, чтобы вы верили в чудо».

Когда у тебя нет ожиданий, у тебя нет и разочарований. Я ждала, что у меня появятся приемные дети – вот они и появились. Дальше я понимаю, что каждый ребенок уникален. Саша может в чем-то обгонять Нину, но Нина может быть более усидчивой, чем Коля, который старше. Сложностей с принятием детей у меня не было. Границы между кровными и приемными детьми у меня нет.

Я бы очень хотела еще и кровных, и приемных детей. Я всегда думала, что приемные дети – это больше плод зрелости. Теперь я понимаю, что они должны появляться тогда, когда у тебя есть силы их принять.

Если вы хотите стать приемным родителем, то всю информацию на эту тему можете найти здесь