Премия Рунета-2020
Санкт-Петербург
+11°
Boom metrics
Общество13 сентября 2020 16:39

Выживший в обстреле детского эшелона в Лычкове: «В Ленинграде к бомбежкам привык»

Блокадник Джон Федулов стал свидетелем кровавой расправы фашистов над детьми, а его отец-разведчик испытал все ужасы концлагеря
Джону Федулову 91 год, но войну он до сих пор помнит отчетливо

Джону Федулову 91 год, но войну он до сих пор помнит отчетливо

Фото: Олег ЗОЛОТО

91-летний Джон Федулов – почетный железнодорожник России. У него есть дочь, двое внуков и двое правнуков. Но сегодня он пригласил «Комсомолку» поговорить не о счастливом настоящем, а о горьком прошлом. В годы Великой Отечественной войны Федулов ребенком попал в детский эшелон, разбомбленный на станции Лычково, а его отец-разведчик оказался в немецком концлагере.

ДЕТСКИЕ БОТИНОЧКИ НА ПРОВОДАХ

Накануне войны 12-летний Джон окончил шестой класс 32-й железнодорожной школы на улице Восстания. Семья Федуловых жила в Ковенском переулке, 9, и даже имела собственную домработницу. Отец, Дмитрий Тимофеевич, работал в объединении по производству хлопчатобумажной продукции. Мать, Лариса Алексеевна, заведовала общим отделом Дзержинского райсовета. Старший сын, Игорь, окончил первый курс летного училища и мечтал управлять бомбардировщиками.

С приходом войны Игоря перевели в Батайск и стали готовить к бою. Глава семьи записался в народное ополчение и утром 5 июля 1941 года покинул Ленинград. Тремя часами позже Лариса Алексеевна отправила в эвакуацию Джона: мальчик уезжал из города вместе со школой № 180, директором которой была мамина подруга. Детей везли под Старую Руссу. У каждого ребенка был тюк с вещами, на который была пришита белая тряпица с номером школы и фамилией.

У блокадника есть дочь, двое внуков и двое правнуков

У блокадника есть дочь, двое внуков и двое правнуков

Фото: Олег ЗОЛОТО

Вскоре Джон вместе с другими ребятами оказался в селе Молвотицы. Детей разместили в большом доме, где они и должны были переждать лихолетье. Но не прошло и двух недель, как школьников вновь стали срочно собирать в дорогу.

– 18 июля нас погрузили на автобусы с открытыми или разбитыми окнами, – вспоминает Джон Дмитриевич. – Навстречу нам шли машины, груженные ящиками, сквозь которые виднелись авиабомбы, снаряды и мины. И вот мы вместе с детьми из других школ и детских садов прибыли на станцию Лычково, чтобы отправиться в глубокий тыл страны.

На станции собрали порядка тысячи человек. Вдоль первого пути на платформе большой кучей лежали мешки с детскими вещами. На втором стоял санитарный поезд, в котором были раненые военные.

Старший брат Игорь (слева) вернулся домой в 1947-м. Фото: Из семейного архива. Пересъемка: Олег ЗОЛОТО

Старший брат Игорь (слева) вернулся домой в 1947-м. Фото: Из семейного архива. Пересъемка: Олег ЗОЛОТО

Наконец ко второй половине дня на первый путь станции пришел состав из примерно дюжины вагонов-теплушек. Внутри детского эшелона были нары в два ряда. Джон и еще несколько крепких мальчишек начали грузить тюки. Вдруг кто-то закричал: «Самолеты! Бомбы!..».

– Я стою в дверном проеме вагона и вижу: в безоблачном небе немного правее от состава высоко летит самолет, а от него отделяются черные точечки. Спрыгнул на землю, лег, – рассказывает Федулов. – Страшной силы разрывы, шум, гул в ушах. Сверху чем-то привалило. Огонь накрыл первые вагоны эшелона, где должны были ехать малыши из детских садов. Там кровь, ботинки, платьишки повисли даже на проводах и столбах... А немецкий самолет приспустился и начал стрелять по детям и раненым солдатам, бегущим в ужасе к кустам, из пулемета…

На два эшелона самолет сбросил порядка двух десятков бомб. Только из школы, с которой ехал Джон, погибло 11 человек, в том числе и директор.

ВЕЗДЕ ПОДСТЕРЕГАЛА СМЕРТЬ

Только когда стемнело, оставшихся в живых детей стали собирать и быстро грузить в уцелевшие вагоны. Поезд повез Джона и его маленьких попутчиков на станцию Слободское Кировской области, куда они прибыли через несколько дней. Местную школу превратили в детдом. Спать ребятам приходилось на полу на натасканном в школьные классы сене.

– Через несколько дней матери, узнавшие об обстреле, стали приезжать в Слободское за детьми и забирать их в Ленинград. Но моя мама все не приезжала, – делится Джон Дмитриевич. – Тогда я тайком пристал к одному мальчику и вместе с ним дошел до станции, там влез в вагон и спрятался на узкой третьей полке. 5 августа я, грязный и голодный, вернулся домой, в Ленинград. Казалось, что там тихо и спокойно.

Свое необычное имя Джон Дмитриевич, скорее всего, получил от английского разведчика, с которым отец бежал из тюрьмы

Свое необычное имя Джон Дмитриевич, скорее всего, получил от английского разведчика, с которым отец бежал из тюрьмы

Фото: Олег ЗОЛОТО

А город уже переделывал подвалы в бомбоубежища. С другими мальчишками Джон принялся таскать на чердаки песок и воду на случай пожара, рыть блиндажи на Марсовом поле, где поставили зенитную батарею. Зенитки появились и у цирка на Фонтанке, и в Летнем саду. В небо подняли аэростаты.

В ту пору Лариса Алексеевна занималась эвакуацией ленинградцев. Свой с сыном отъезд она наметила на конец августа. Вот только накануне немцы перерезали последнюю железную дорогу – на Тихвин. Кольцо блокады сомкнулось.

В октябре город начали бомбить ежедневно.

– Сначала, после пережитого в Лычкове, я очень боялся бомбежек: брал отцовскую шубу и уходил ночевать в бомбоубежище. Но потом привык, – вздыхает Федулов.

Ларису Алексеевну назначили директором бани на улице Чайковского, параллельно она входила в группу коммунистов, которых готовили действовать подпольно, на случай если немцы все же войдут в город.

Баню топили партийными архивами и политической литературой. Задачей Джона было вырывать из каждой книги листы кальки, которыми прокладывали портреты вождей. За день набиралась целая стопка таких бумажек. Их Джон отдавал курильщикам: к тому моменту ленинградцы уже перешли на самокрутки.

Дмитрий Тимофеевич ушел на фронт в июле 41-го вместе с народным ополчением. Фото: Из семейного архива. Пересъемка: Олег ЗОЛОТО

Дмитрий Тимофеевич ушел на фронт в июле 41-го вместе с народным ополчением. Фото: Из семейного архива. Пересъемка: Олег ЗОЛОТО

Дома было все холоднее, поэтому Федуловы перебрались жить в баню. От голода спасали посетители. Так, однажды военные, пришедшие помыться, принесли Ларисе Алексеевне буханку хлеба, а в другой раз припасли для нее кусок лошадиной кости, которую женщина сварила и целиком смолола в мясорубке. Выручили запасы сухарей и галет, которые Федуловы собирались взять с собой в эвакуацию. Дома мать отыскала баночку с витамином С, а Джон вспомнил про хлебные корочки, припрятанные в ящике стола. Когда-то он их не любил.

– Было холодно, темно, голодно. Везде подстерегала смерть, – говорит Джон Дмитриевич. – Это чувство сохранилось на долгие годы.

Накануне 1942-го мама принесла Джону билет на детскую елку в Театре кукол на улице Некрасова. Праздник запомнился вкусными подарками: ребятам выдавали печенье, конфеты и дуранду. Саму же новогоднюю ночь Федуловы встречали в гостях у родственницы, тети Ани. Главным угощением стали оладьи из картофельных отходов и столярного клея, испеченные на буржуйке, и хряпа – замерзшие зеленые листья капусты.

В феврале, в очередной раз придя из бани за вещами, Федуловы обнаружили, что их дом догорает: в здание попал снаряд и все очень быстро выгорело, от первого до последнего, четвертого этажа. Так Федуловы лишились почти всего, что имели.

САМАЯ ВКУСНАЯ КАША

В первых числах марта Лариса Алексеевна вновь рассчитывала покинуть Ленинград вместе с сыном и матерью. Бабушка жила на Петроградской стороне на Ординарной улице. Путь до нее по заснеженным тропинкам и через сугробы занял у Джона и мамы не один час. По дороге им изредка попадались обессиленные прохожие. Наконец они дошли, и дверь им открыла худая старуха, в которой Джону сложно было разглядеть прежнюю бабушку.

Покидать Ленинград старушка категорически отказалась. Прощаясь, Федуловы видели ее в последний раз. Спустя год Лариса Алексеевна получит открытку без обратного адреса со словами: «Вашу маму отправили в эвакуацию». Но о ее судьбе Федуловы так и не узнают. На следующий день Джон вместе с мамой сел на поезд на Финляндском вокзале, который понес их прямиком к Ладожскому озеру.

Джон Дмитриевич с супругой Валентиной Николаевной

Джон Дмитриевич с супругой Валентиной Николаевной

Фото: Олег ЗОЛОТО

На берегу их посадили в кузов полуторки, накрыли брезентом, и машина, двигаясь по льду, взяла курс на станцию Жихарево. Там Федуловых и других ленинградцев накормили супом и котлетами, а поздней ночью посадили в товарные поезда, идущие в Вологду.

Поселились в деревне Ефимовское. Лариса Алексеевна страдала дизентерией. Когда сошел первый снег, Джон с другими эвакуированными ленинградцами вышел в поля на поиски оставшихся колосков ржи и ячменя, каша из которых казалась самой вкусной в мире.

Когда Лариса Алексеевна поправилась, Федуловы перебрались в Пермь, где женщине пообещали место на военном заводе. А осенью 1942 года пришло письмо от сестры отца из Сибири. Перебравшись к родственникам, Лариса Алексеевна стала работать в леспромхозе.

Маленький Джон вместе с мамой

Маленький Джон вместе с мамой

Фото: Олег ЗОЛОТО

В Сибири Федуловы прожили почти два года, и в августе 1944 года вернулись в Ленинград. Здесь, в школе № 200, Джон окончил седьмой класс и, поступив в геолого-разведочную партию младшим коллектором (землекопом) от Министерства минометного вооружения, отправился искать огнеупорную глину для отливки металла для мин на Кавказ.

24 июня 1945 года 16-летний Федулов по дороге на Кавказ оказался проездом в Москве. Посмотреть парад ему не удалось из-за плохой погоды, а вот салют Победы навсегда остался в его памяти.

РЯДОВОЙ ФЕДУЛОВ

После победы домой стали возвращаться сыновья, мужья и отцы, ушедшие на фронт. Вернулся и Игорь, демобилизованный в 1947 году. Война едва не сделала из него летчика-истребителя, но в одном из переходов он сильно надорвался и летать уже не мог. Службу Игорь продолжил на земле, на военных аэродромах.

А вот отца все не было. В народное ополчение Дмитрий Тимофеевич ушел в 47 лет. Джон Дмитриевич до сих пор помнил форму, которую выдали папе: галифе, гимнастерка, пилотка, ботинки и обмотки на ноги – все было ему мало, но другого не было, ведь даже винтовка была одна на пятерых.

Глядя на фото отца в молодости, Джон Дмитриевич сомневается, что будущий разведчик был сыном батрака. Фото: Из семейного архива. Пересъемка: Олег ЗОЛОТО

Глядя на фото отца в молодости, Джон Дмитриевич сомневается, что будущий разведчик был сыном батрака. Фото: Из семейного архива. Пересъемка: Олег ЗОЛОТО

Первой военной осенью Лариса Алексеевна получила извещение от 13 сентября 1941 года о том, что ее супруг при отходе батальона на новый рубеж в часть не вернулся и местонахождение его теперь неизвестно. До самой смерти в 1952-м Лариса Алексеевна надеялась и ждала. Не убедило ее в гибели мужа и извещение, пришедшее в апреле 1948 года. В нем женщину оповещали, что «рядовой Федулов, находясь на фронте, умер в германском плену».

– Отец был подготовленным к войне: в молодые годы, еще до моего рождения, он служил в НКВД в разведывательной части и работал на пользу советской России, – рассказывает Джон Дмитриевич. – Но на одном из дел его разоблачили, два года он провел в тюрьме за границей, подвергался пыткам, а затем бежал вместе с другими разведчиками. Есть подозрение, что в заточении он был с англичанами. Потому, наверное, меня и назвали Джоном – в честь какого-нибудь разведчика из Англии. А там в какой-нибудь английской семье, возможно, появился Дмитрий.

Любопытно, что в автобиографии разведчик Федулов пишет, что родился в семье крестьянина-безлошадника и батрачки. И это притом что с фотографий 20-х годов смотрит не сын крестьянина, а интеллигентный, хорошо одетый молодой человек. Из какого рода отец был на самом деле, сыну остается только догадываться.

После возвращения в Россию Федулова уволили со службы, ведь быть разведчиком он уже не мог. С тех пор он зажил спокойной и открытой семейной жизнью. Пока не грянула война…

Только в 2000-х годах в семье Федуловых выяснили, где и как погиб их герой. В этом помог Интернет. Как оказалось, Дмитрий Тимофеевич был пленен в Гатчине 14 сентября 1941 года и отправлен в концлагерь для военнопленных под Нойхаммером (ныне Свентошув в Польше). Концлагерь действовал с июня 1941 по апрель 1942 года.

Мать Джона Дмитриевича ждала возвращения мужа с войны до конца своей жизни

Мать Джона Дмитриевича ждала возвращения мужа с войны до конца своей жизни

Фото: Олег ЗОЛОТО

Пленников Нойхаммера морили голодом: кормили в лучшем случае раз в сутки супом из брюквы и крохотным кусочком хлеба. В лагере ходили слухи о людоедстве. Ежедневно за периметр вывозили по 200 умерших. Порой фашисты ради развлечения бросали в голодную толпу брюкву, и тогда число жертв увеличивалось: узники просто затаптывали друг друга. Попутно затаптывали и тех, кто вырывал ямы и сидел в них, чтобы хоть как-то согреться: единственным зданием за колючей проволокой была уборная, в которую задолго до наступления холодной ночи набивалось несколько десятков человек.

Дмитрий Тимофеевич числился в лагере под номером 54 771. Момента, когда в феврале 1945 года лагерь освободила Советская армия, он не дождался: рядовой Федулов погиб 24 ноября 1941 года. Вместе с ним в Нойхаммере скончалось 20 тысяч, а по неофициальным свидетельствам, более 50 тысяч пленных красноармейцев

ДОСЛОВНО:

Вот что говорилось о налете в Лычкове в справке об эвакуации ленинградских детей из юго-восточных районов области от 29.07.1941:

«На ст. Лычково в момент подготовки и посадки детей в эшелон был произведен внезапный налет (без объявления воздушной тревоги). Одиночный немецкий бомбардировщик сбросил до 25 бомб, в результате чего разбиты 2 вагона и паровоз из детского эшелона, порвана связь, разрушены пути, убит 41 человек, в том числе 28 ленинградских детей, и ранены 29 человек, в том числе 18 детей. Список пострадавших прилагаю. После налета сразу же были приняты меры, и находившиеся в поселке дети, свыше 4000 человек, были рассредоточены по лесу и кустарникам. Через час после первой бомбежки была объявлена воздушная тревога, и появившиеся четыре немецких бомбардировщика подвергли вторично бомбежке и пулеметному обстрелу Лычково. Благодаря принятым мерам никто из детей во время второй бомбежки не пострадал…».

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Медведи-заступники и куклы-врачеватели: Игрушки, которые помогали выжить детям блокадного Ленинграда

Кроме пап, которые воевали на фронтах во время Великой Отечественной войны, и мам, которые трудились на заводах и отдавали свой последний хлеб, блокадных детей в страшные военные годы защищали… пупсы, куклы и медвежата. Блокадные игрушки стали одним из символов жизни в Ленинграде, погибающем от бомбежек, голода и холода (подробности)

Житель Казахстана спустя 57 лет нашел могилу отца, защищавшего Ленинград

Письмо из далекой Алма-Аты пришло в нашу редакцию. Автор, 83-летний профессор Серик Сапаргалиев, начал так: «Мой отец отдал жизнь при защите Ленинграда…» (подробности)

«Это был вызов врагу»: Как в блокадном Ленинграде играли свадьбы под обстрелами

Столы накрывали бутафорскими угощениями, а в подарок новобрачным несли хлеб (подробности)